Рыба-кошка невелика. Она в состоянии вполне взрослом имеет в длину от одного до полутора футов, но зато она довольно толста, неуклюжа и весит до трех-четырех английских фунтов, а в исключительных случаях даже до семи.
Рыба-кошка принадлежит к семейству сомовых. Она имеет большую и широкую голову, очень широкий рот, верхнюю челюсть, более длинную, чем нижнюю, широкие ленты зубов на обеих челюстях.
На челюстях снаружи сидят восемь усов разной длины, служащих рыбе для ощупывания разных предметов и помогающих ей ловить добычу; небольшие глаза смотрят более вверх, чем в стороны, да и самая голова несколько сплющена сверху вниз. Немного позади головы сидит небольшой спинной плавник, за которым поближе к основанию хвоста следует плавник жировой. Хвост окружен небольшим плавником; по брюшной поверхности впереди его простирается довольно длинный задний плавник. Парных плавников две пары, и они сосредоточены в передней половине тела. Цвет рыбы темный, золотисто-желтый, покрытый ближе к спине и передней части как бы облачком серо-бурого цвета; брюшко белое, усы и передняя половина спинного плавника — черного цвета. Глаза серебристо-белые, с черным зрачком.
Во время последней ихтиологической выставки, бывшей в Охотничьем Клубе, в Москву прибыла из Бельгии большая жестянка, в которой находилось два десятка небольших рыб. Рыбы эти были посланы обыкновенным пассажирским поездом из Ломеля, небольшого городка Лимбурга, одною из северных провинций Бельгии, и пришли в Москву в замороженном виде.
Вода в жестянке, стоявшей в багажном нетопленом вагоне, смерзлась в пути между Берлином и Москвой в кусок льда, и этот кусок пришлось осторожно оттаивать, чтобы спасти маленьких путешественников. Рыбки отлично перенесли это испытание, простояли все время выставки и затем были частью розданы, частью проданы лицам, пожелавшим произвести опыт содержания их в наших натуральных, естественных водах.
Рыбки эти называются рыбами-кошками. Название это, являющееся буквальным переводом с английского “Cat-fish”, дано им вследствие того, что рыбы эти таятся большую часть дня на дне, забиваясь между водною растительностью и кореньями, и лишь к вечеру выплывают в свободную воду.
Устами писателей
Посмотрим, как живет эта рыба в своей родной стране. Для этого прочтем описание американского ихтиолога Торо.
«Эта, — пишет он, — ленивая и взбалмошная рыба любит тину и живет лучше в заросших прудах и озерах и в реках с тихим течением. Она держится на дне, медленно передвигая своими широко расставленными усиками, поджидая чего-либо съедобного. Она идет на всякую приманку, начиная от червячка и оканчивая куском томата, и садится на крючок очень легко, без всякого недоверия или кокетства. Она очень живуча и разевает свой рот даже через полчаса после того, как ее голова отрезана. Она мечет икру весной, и большие рыбы следят за стайками рыбешек, охраняя их подобно тому, как курица охраняет своих цыплят».
Другой американский писатель Пек с юмором, достойным соотечественника Марка Твена, пишет целую апологию этой интересной рыбке.
«Кажется, — пишет он, — деятельность хозяйственного совета Мильвоки в делах рыбного хозяйства будет ограничена одним разведением сиговых пород. Так оно, по-видимому, и следует. Сиговые аристократические рыбы брезгают крючком удочки, и разведение такой рыбы вполне в интересах владельцев рыбных садков, имеющих запасы разных сетей. При соблюдении промысловых правил, они могут поймать в озере с разрешения правительства как раз такое количество сиговых рыб, как то, которое нужно для немногих постников Америки. Бедные же люди не могут даже и узнать вкуса этой рыбы. Хотя она и идет на удочку, но для того, чтобы поймать ее, требуются такие махинации, которые совершенно недоступны простому народу. Ловец форели несет сафьянную книжку с разными образцами искусственных мух, складное бамбуковое удилище, стоящее пятнадцать долларов, трехдолларовую корзину для пойманной форели с прорезанною наверху дырой, вельпетиновый полосатый костюм, сшитый по последней моде, высокие сапоги с отворотами а-ля Веллингтон и с красными кисточками на ушках, фляжку Отардской водки в боковом кармане... Ручьевая форель — еще более аристократическая рыба, чем сиговые, и ее не следует разводить на народные средства.
Но есть такая рыба, которая должна быть распространяемой в интересах народа. Это вид рыбы, которая не смотрит на костюм человека, насаживающего приманку; это — рыба, которую ловят для того, чтобы есть ее, а не хвастаться ею, которая идет на крючок не для того, чтобы сделать приятное другу, а подчиняясь неизбежному, складывает свои конечности и со словами “Теперь я сдаюсь”, кажется, даже радующеюся, что она поймана. Эта рыба — друг бедняка — приносит сама себя в жертву человечеству. И эту рыбу Штаты должны были бы принять за символ, ее они должны были бы культивировать, с нею они должны были бы стойко поддерживать дружеские отношения. Мы разумеем головача (иначе “рыба-кошка”).
Головач не идет только к приятелю. Для того чтобы ловить головача, не нужно удовлетворять свой аппетит бифштексом из хорошей портерной или обладать целым арсеналом разных рыболовных принадлежностей.
Крючок из булавки, кусочек печенки да любая палка — вот и весь капитал для того, чтобы ловить головача. Он лежит на дне реки или пруда в тине и думает крепкую думу. Нет другой рыбы, которая могла бы так много думать или имела бы более хорошую голову для обдумывания разных великих вопросов вроде значения кусочка печени. Его мозг велик, его сердце бьется для человечества, и если ему не хватит кусочка печени, то он удовлетворится и кусочком томата.
Весьма занятным является наблюдение над тем, как мальчики ловят головачей. Головач — демократ во всех отношениях. Если у мальчика рубашка без рукавов, шляпа без тульи, а панталоны без пуговиц, то головач будет клевать совершенно так же, как если бы на мальчике было тонкое белье, пурпур, модные наколенники или клетчатые чулки...».
Живее всех живых
Она выдерживает отлично и токсические отбросы, ядовитые для большей части рыб, и едкие отбросы, и отбросы средние, нейтральные, убивающие, однако, других рыб тем, что, будучи осадками, они осаждаются на их жабрах и удушают рыб.
В этом отношении рыбы-кошки в три раза выносливее самых выносливых лососевых рыб и в два раза выносливее гольяна или бузавки.
Такая выносливость рыб-кошек обусловливается, с одной стороны, особенностями строения их кожи, которая покрыта громадным количеством желез, выделяющих слизь, которая и защищает тело от вредных влияний. С другой стороны, к той же коже подходят многочисленные волосные сосуды, которые увеличивают поверхность соприкосновения кровеносной системы с водой, следовательно, усиливают способность к дыханию. Далее, в воздушном пузыре, в который рыба-кошка, принадлежащая к так называемым отверстно-пузырным рыбам, может заглатывать воздух, находится очень богатая сеть кровеносных сосудов, еще увеличивающая дыхательную способность этой рыбы.
Свежие комментарии